Дважды соблазненные свободой

Scientia potentia est. "Знание - это власть". Древние римляне знали толк в этом. Но с равным успехом формула может быть обращена: "Власть - это знание", точнее, контроль за знанием или, в современных терминах, над информацией. Именно этот контроль позволяет создавать власти* желаемые образы прошлого и будущего, а значит, всецело распоряжаться настоящим. Но настоящее Настоящее - это все мы, синхронно живущие на доступных узрению каждого из нас пространствах. Распоряжаться Настоящим - значит, прежде всего, ранжировать доступ к источникам информации (доступ к "кормушкам" - производное от доступа к информации) и "общественно-полезной" дезинформации. Ощущение лишенности достаточного (в меру претензий каждого) доступа к знанию-информации вызывает невротические переживания несвободы. Выговаривание - один из распространенных психоаналитических методов снятия невротических синдромов. Чем купили (лечили) нас на заре "перестройки"? Не "рынком" и не товарным изобилием, а ГЛАСНОСТЬЮ! Выговариваясь, власть лечилась и сама (для нее гласность была хорошим глотком рассола после затяжного запоя). С нами поделились немножко знанием о прошлом. Мы узнали, что прошлое многовариантно и что от выбора СВОЕГО варианта прошлого зависят стратегии сегодняшнего дня. Советский Союз не пережил этого многовариантного прошлого. Гласность умирала торжественно - при полном "параде суверенитетов". Вместе с ней умирала свобода в отношении прошлого. Свободы (знания) в отношении настоящего предложить, правда, "забыли". Но напомню, что власть - это контролируемое знание настоящего.

Однако джин знания был выпущен из бутылки власти. СМИ гордо объявили себя "четвертой властью", претендуя на свою долю информационно-дезинформационного "пирога". Перераспределение знания-власти было неизбежным, и оно произошло. Тем более, что модель распределенной власти-знания, которая проникает во все поры общественного организма, уже была достаточно отработана.

Что такое многовариантно-дозированное настоящее, мы узнали очень скоро, испытав на себе широкомасштабную рекламную атаку по всем каналам СМИ и действие тонких предвыборных технологий, первоначально опробованных на раскрутке "финансовых пирамид".

Тут-то и подоспело спасение в виде "народного" интернета. Тысячи и тысячи прежде всего молодых людей с головой бросились в прорубь новой виртуальной свободы от распределенной в реальном мире, подстерегающей всюду власти. "В Сети есть все!" - нужно только уметь найти. Думаю, чувство "мира иного" было у каждого, кто впервые совершил самостоятельные виртуальные web-навигации. От свободы, демократизма и даже какого-то анархизма перехватывало дух. Спонтанно стали формироваться новые сетевые сообщества. Настоящее было вполне сподручным. Можно было свободно мечтать о светлом информационном будущем.

"В сетях"

Но после пребывания в этом новом и чудном мире более или менее продолжительное время неизбежно рождается осознание, что здесь "все, как у людей", только в значительно более усиленном, обнаженном (не только в смысле массовой доступности порноконтента) и изощренном виде. Анонимность жизни в условиях современной урбанистической цивилизации тут превращается в "заникованную" псевдонимность ("ложноименность"). В "том" мире (в Паноптикуме власти) ты не мог совершать аутентичные ответственные поступки, в "этом" - ты не хочешь их совершать. Да это и небезопасно. Попробуй открыто аутентифицироваться в Сети. Сразу получишиь массированный вирусно-спамерно-баннерный ответный удар. Мол, поделом, не высовывайся!

Демократические сетевые сообщества (которые еще хотели бы культивировать старый добрый сетевой дух) маргинализуются, вводят правила аутентификации своих членов, не пускают чужаков. Информационная свобода рассеивается как мираж, сталкиваясь с запрограммированной "тупостью" поисковых порталов, системой баннерной рекламы и ранжированным (вот он, звериный оскал знания-власти!) доступом к сетевым информационным ресурсам. "Access restricted!", "Access denied!" - так в Сети бьют по рукам тех, кто наивно хотел бы думать, что понятие "authority" для Сети нерелевантно. Или просто предлагают купить. Интернет превращается в глобальную "барахоловку". Конечно, не покупать что-либо ты по-прежнему волен. А вот выбраться из Сети - это уже сомнительно. Если нет стремления к оживлению памяти "славных луддитов", то, по крайней мере, от компьютеров никуда не подеться, а значит, и от Сети. И "софтовые", и "железные" фирмы перестраивают свою деятельность из расчета на интернет-использование. "Драйверочки", антивирусные базы данных и прочее обновлять надо тоже регулярно, и т. д. Одним словом, влипли. Недаром была избрана метафора ПАУТИНЫ, причем глобальной.

Оставь свободу всяк сюда входящий...

Интернет, конечно же, представляет серьезную психологическую проблему, о чем очень много писалось. Но прежде всего это проблема антропологическая в самом широком смысле. Французский философ Ж.-П. Сартр утверждал, что человек обречен быть свободным, т. е. обречен на то, чтобы совершать сознательные выборы и ответственные поступки. Или он не человек или функционирует как не-человек. И опять мы тут упираемся в проблему знания о настоящем. Мы не имеем его в мире реальном, но еще менее мы имеем его в виртуальном мире. Более того, этот последний организован так, чтобы отнять у нас само право на такое знание.

Зато Сеть должна знать все. И о каждом. Это ее святая обязанность. Иначе Сеть перестанет быть "воплощенной" Властью-Знанием. Но то, что серверы собирают и каталогизируют информацию о посетителях, что на виртуальных лугах разгуливают табуны "троянских коней", что сама Microsoft встраивает, якобы, в свои ОС модули, позволяющие спецслужбам проникать в чужие информационные базы и многое другое, о чем много сейчас пишут, - все это, пожалуй, только "цветочки".

Но если верить прогнозам Френсиса Хейлигена, специалиста по искусственному интеллекту Брюссельского Свободного университета, "ягодок" ждать осталось совсем недолго, может, лет пять. И Сеть, к которой уже успели привыкнуть многие миллионы землян, заживет своей особой жизнью, в которой самим землянам будет уготовано, может быть, очень даже скромное место. Это новое состояние Сети Хейлиген называет "Глобальным Мозгом". Оно возникнет первоначально как эпифеномен в попытках решения актуальных сетевых проблем управления трафиком и организации информации (знания) для ее более быстрого и эффективного распределения. Хейлиген считает, что для этого уже почти все готово. Свой прогноз он основывает на недавних разработках своего бывшего студента Джоана Боллена, который предложил проект "интеллектуального" web-сервера, названного им Principia Cybernetica Web. Этот сервер способен перестраивать систему гиперлинков между web-страницами, усиливая или добавляя одни и ослабляя (по-видимому, рейтингово) или подавляя другие, в зависимости от прошлых пользовательских предпочтений. В основу действия такого сервера положена модель синаптических связей нейронов головного мозга.

Механизм работы сервера прост. Компьютер пользователя идентифицируется с помощью записи на его винчестер небольшого файла данных (cookies). На сервере при этом сохраняется информация о всех перемещениях пользователя по данному сайту. При подключении к серверу он инспектирует cookies пользователя и, если распознает, то предлагает страницы, которые, возможно, были бы тому полезны. Что-то похожее существует уже на сервере amazon.com, где обычны ненавязчивые предложения типа "Покупатель, который купил эту книгу, купил также…" и далее перечень имеющихся книг по сходной тематике. Но сервер Боллена может и еще кое-что. Он устанавливает новые вероятностные линки, используя процесс, названный Хейлигеном "транзивностью" (transivity). Последний заключается в том, что если серфер посетил страницу А, затем страницу Б, а затем страницу С, то между А и С устанавливается прямой гиперлинк как вероятно релевантный для А.

Примененный в масштабах всей Сети, этот механизм вызывал бы ее постоянную самореорганизацию, в результате чего Сеть настолько хорошо знала бы своих пользователей, что могла бы в точности исполнять даже не сделанные ими явно запросы. Для глобального применения механизма уже сейчас есть только одно препятствие - трудности согласования протоколов со структурами, от которых зависит развитие интернета.

Но Сеть будет реструктурироваться не только с помощью поисковых энжинов и возникающих в связи с перемещениями серферов гиперлинков. Большая роль отводится и небольшим автономным программкам-агентам (об одной их разновидности см. "КВ" №8), которые будут постоянно сканировать сетевые ресурсы и, находя нечто тематическо подобное запрошенному пользователем, добавлять соответствующие линки на просматриваемые страницы.

По мнению Нормана Джонсона, руководителя проекта по созданию "симбиотического интеллекта", такого рода системы могут проходить тесты интеллектуальности Тьюринга. Он считает, что "глобальный мозг" возникнет как результат объединения различных ограниченных интеллектов (в том числе и человеческих), специализированных каждый в своей особой области. Тут, как уже стало привычным, используется метафора "муравейника", которому уподобляется и человеческое общество. Хейлиген предпочитает организмическую метафору. По его мнению, человеческое сообщество будет представлять что-то вроде суперорганизма, где роль "глобального мозга" будет выполнять Паутина. Бен Гертцел, ученый и писатель из IntelliGenesis Corporation, идет еще дальше и заявляет, что собственно человечеству в этом глобальном организме будут отведены вторые роли, а возможно, оно и вообще окажется не нужным. Покойный академик Н. Н. Моисеев был несколько более высокого мнения о сопланетянах и отводил им в будущей Сети роль нейропроцессоров.

"Глобальный мозг" будет достаточно сложным, чтобы его поведение оказывалось почти неконтролируемым никакими экспертами, и… репрессивным. Так, по мнению Хейлигена, обнаружив пробелы в имеющейся информации, он начнет поиск экспертов, которые могли бы эти пробелы восполнить. При уклонении от исполнения запросов со стороны "глобального мозга" предусматриваются штрафные отключения от Сети или ограничения доступа к сетевым ресурсам. Моральный императив Сети: если ты хочешь иметь пользу от "глобального мозга", помоги тем, кто ищет необходимую им информацию.

Специалисты, работающие в данной области, осознают опасность кибердиктата, но все, что они предлагают, - это наивные призывы к осмотрительности. Клифф Джослин, руководитель лаборатории систем распределенного знания в Лос Аламос, полагает, что, изучив поведение таких интеллектуальных систем, можно будет контролировать их поведение в безопасных границах. Это, конечно, противоречит делаемым прогнозам относительно превосходящей всякую экспертизу интеллектуальной мощи "глобального мозга". А действия эксперта напоминают действия человека, который, разводя костры на складе боеприпасов, приговаривает: "Главное - проследить, чтобы пламя не было слишком сильным!"

Успокаивая самого себя, Хейлиген сравнивает пользование интеллектуальной Сетью с пользованием телефоном или автомобилем, а тех, кому как-то "не по кайфу" роль нейропроцессора или чего-то подобного, сравнивает с разного рода отщепенцами, отшельниками и эксцентриками, которые, мол, существуют во всяком обществе. Только штука вся в том, что и "глобальный мозг" - это не автомобиль, и суперорганизм - это далеко не то общество, которое так просто мирилось бы с "отщепенцами". Хотя, как уже было сказано, Паутина, уже беременная Большим Пауком, - это гипертрофированный образ нас самих и современного нам общества. Это, по словам Гегеля, для-себя-бытие знания-власти. Ясно, что существующие политические власти с подозрением смотрят на сетевые тенденции - часть знания о настоящем (настоящего знания) от них ускользает. Но они забывают, что сами всего только призваны Властью и что "незаменимых не бывает"… Нам же радости от того, что Власть будет децентрализованной, распределенной, так же мало, как и от Власти централизованной.

Итак, Сеть - образ нас самих теперешних, но не настоящих. Так что "на зеркало неча пенять…" Дело не в технике и не в "коварной" Сети, а в нас самих. Мы, в конечном итоге, источник и нашей свободы, и нашей неволи.

Сергей САНЬКО

При подготовке статьи был использован материал журнала New Scientist (24.06.2000).

* Власть понимается здесь не как некая политическая институция, а, следуя М. Фуко, как онтологическое измерение социального бытия. Она "растворена" в тканях и органах социального организма, по-разному, но всегда когеррентно, проявляя себя то в институте школы, то клиники, то тюрьмы и т. д.